В чём кроется погибель, и что меня в этом ужаснуло - вот это:
"— Есть ли что-то в христианстве, что осталось для Вас ценным, или всё на «свалку истории»?
— А разве можно что-то такое выбрать из христианства, оставить, как полезное, а остальное выкинуть? Тут или все или ничего, по-другому невозможно. Или ты веришь, что Христос — спаситель и Бог, следуешь Его заповедям и чаешь вечной жизни, или нет, все это выкидываешь, как ненужное. У меня получился второй вариант, я в это все больше не верю.
— Как Вы думаете, вернетесь ли Вы в Церковь когда-нибудь?
— Я не знаю, зачем мне туда возвращаться. Я не чувствую ни желания, ни какой-то потребности, не скучаю по службам, вообще сейчас уже не понимаю, что это может мне дать и чем помочь.
— Вы делаете мозаичные иконы — молитесь ли? Или просто ремесло?
— Я начала заниматься мозаикой еще в Свято-Никольском монастыре, продолжила в Шаровкином монастыре. Раньше да, молилась, теперь это просто творческий процесс, интересный для меня только с художественной точки зрения.
— Осталась ли вера в Бога? В конце книги, в послесловии, Вы упоминаете Господа — это риторически или Он для Вас конкретен?
— Когда я писала книгу, я еще верила в Бога, и даже посещала православный греческий храм в Бразилии, хотя уже начала анализировать многие религиозные темы, задавать себе самой вопросы, искать ответы. Поэтому книга получилась как бы на грани веры и неверия. Может быть, именно поэтому ее и интересно читать. Сейчас уже я бы не смогла написать так, получилось бы уже совсем по-другому, и думаю, не так интересно.
— Вы стали совершенно индифферентны к вопросам веры, ада, рая, спасения души или просто отложили этот вопрос на полочку, решив передохнуть?
— Сейчас я думаю, что за этими терминами, которые вы перечислили, попросту ничего не стоит, кроме фантазии. Лично мне все это совсем не нужно. Не хочется больше жить в этом вечном неврозе и страхе где-то согрешить и недокаяться, пугать себя адом или утешаться предвкушением райского блаженства. Разве эти пугалки кому-то когда-то помогли вести себя нравственно? Я наблюдала скорее обратное в церковной жизни.
Даже если Бог есть, и есть страшный суд в итоге — что с того? Судя по Евангелию, нравственное поведение к окружающим — это все, что с нас спросят на том же страшном суде, если он все-таки состоится. Остальные опции, необходимые верующим, вроде непоколебимой веры и покаяния чуть ли не до смерти, досочинили уже святые отцы церкви намного позже Христа, чтобы было чем шантажировать верующих и отличать их от остальных людей."
ahilla.ru/mariya-kikot-mne-iskrenne-zhal-igumen...
***
Она надломилась. И вовлечена была в это не без причины. Могла уйти раньше, но не ушла, книга вообще не об этом, не о том, что в ней написано, конечно, такие испытания посылаются далеко не каждому, а только избранным людям. Впрочем, ведь, и оказалась она там, отчасти, и ради написания данной книги, которое исполнено было в точности и даже в некотором совершенстве. Таким образом, этому её написанию было суждено быть, кто знает, кроме автора, каков был реальный выбор (я не о событиях):
Вы не сможете стать нейтральным ко Христу, Вы постараетесь (потрудитесь) быть или с Ним, или рано или поздно займёте прямо противоположную сторону, а диавол, пусть и под личиной общечеловеческого счастья, вовлечёт это с трудом отвоёванное "сичастие" в свои планы. И потребует не сидеть сложа руки, (имя им легион.) Такова цена этой книги.
Я думаю, нас спросят не о нравственном поведении на страшном суде, а зададут более глубокие, пугающие нас вопросы, причём вопросы пред лицом бескрайней вечности, в тот момент, когда мы пребудем неподготовленными к таким вопросам и с пустыми руками поверхностной и беспечно растраченной жизни. Со своим багажом "убеждений", не имеющих к этой новой и уже настоящей реальности никакого внешнего отношения, и боюсь, что слова наши, как и деяния, окажутся слишком легки...